Вокруг да около (II)

Ну, про площадь Шатле уже говорилось выше. Глянем ещё раз на фонтан Побед (он же фонтан Пальм, он же фонтан Шатле). Самое интересное в нём, пожалуй - венчающая его статуя Ники (или, если угодно по-римски, Виктории), богини победы. Не знаю, какой смысл вкладывал в неё её создатель Луи-Симон Буазо, но в классической традиции Ника изображалась с пальмовой ветвью в одной руке и венком, который она возлагала на чело победителю - в другой. Ветви перекочевали на 18-метровую колонну и, видимо, скульптор решил, что с пальмами будет уж совсем перебор. Ну так, бывало, и с каким-нибудь там копьём её изображали в другой руке или хоть пулемётом - но венок-то, как и победитель, всегда был один! Почему же тут их два? Это какой-то недосмотр, как в известной байке про памятник Ленину, у которого на голове была одна кепка, а в руке - другая? Или это аллегория? Тогда какая? Победили сразу обе противоборствующие стороны? Хорошо, что в 1806-м слыхом не слыхивали про мультикультурализм, а то бы пришлось поставить вместо Ники многорукого Шиву.

Кстати, в ходе своих изысканий по этому вопросу узнал любопытную вещь. У Ники-победы есть сестра Бия, богиня насилия, и два брата - Зел, бог зависти, и Кратос, бог власти (именно он приковал к скале Прометея). Матерью этой семейки является Стикс, богиня ужаса. Подумай об этом на досуге, о пытливый читатель. 

Рядом с площадью Шатле находится башня Святого Иакова (башня Сен-Жак, tour Saint-Jacques). Одноимённая улица, как мы помним, находится на Левом берегу и является наследницей главного кардо римской Лютеции. Совпадение названий не случайно - по этой улице шли паломники к одной из главных католических святынь, "христианской Мекке" - гробнице апостола Иакова в испанском городе Сантьяго-де-Компостела. А сборным пунктом в Париже для них служила церковь Святого Иакова-Мясника (сам апостол в разделке туш замечен не был, но спонсором строительства выступила гильдия мясопереработчиков), которую сровняли с землёй во время Великой революции. Построенная в 1523-м году башня уцелела лишь потому, что в ней было удобно производить дробь (расплавленные капли свинца, летя с её 52-метровой высоты, успевали застыть в шарики). Святой Иаков, с грустью взирающий на раскинувшийся под ним Вавилон - произведение уже нового времени, так же, как и составляющие ему компанию символические животные евангелистов с Паскалем в придачу. Последний затесался сюда, поскольку именно здесь производил свои опыты с атмосферным давлением, чем заслужил лютый гнев советского народа, которому пытались в прогнозах погоды привить правильную систему мер. Лично я, кстати, до сих пор путаюсь в миллиметрах ртутного столба, но что нормальное давление составляет 1013 гектопаскалей (если быть совсем точным - 101325 паскалей) - помню лучше, чем "Отче Наш". Жаль, что руководство страны струсило и пошло на попятную, а не приказало, например, сообщать температуру окружающего воздуха в кельвинах... Прадеды наши перешли же с золотников да саженей на граммы и метры - и ничего, только спасибо сказали родному ЦК.

Почему-то здесь совершенно не увековечена память знаменитого алхимика Николя Фламеля (одного из навигаторов Сионского Приората), который завещал церкви Святого Иакова почти всё своё немалое состояние, за исключением таких малостей, как рецепты приготовления философского камня (привет Гарри Поттеру!) и эликсира вечной жизни. Последний пункт объясняет, почему нелепое поверье, будто Фламель был в этой церкви и похоронен, не имеет под собой никаких реальных оснований. Митьки, например, буквально пару лет назад видели его в России, много беседовали, а Шагин даже написал его портрет с натуры. Произошло это событие уже после того, как они широковещательно заявили во всех петербургских СМИ о том, что навсегда покончили с употреблением портвейна №72 и родственных ему напитков - похоже, нашли им адекватную, а то и лучшую замену. Возможно, мороженое.

Но в Париже до такого тотального отрезвления ещё далеко. Особенно 15-го июля. До сей поры мне неведомо, с чем это было связано, но именно в этот день около питейных заведений клубились толпы мужиков, которые вели себя так, будто завтра им предстоит погрузиться в эшелоны и разъехаться, кому на запад, кому в другую сторону, защищать Отечество от супостата (судя по их возрасту и комплекции - в рядах не регулярной армии, а какого-нибудь народного ополчения, а то и макизаров). 

Друзья этого почтенного футболиста уже, похоже, разъехались, а ему дали отсрочку, а то и вовсе бронь.

Помнится, когда я учился в полутехническом институте и жил в общаге (над которой впоследствии надругались мои же соученики, выкупив её и устроив там торговлю шифером и унитазами), то в комнате у нас был хороший по тем временам проигрыватель. Суровый сибирский парень Андрей, когда сильно напивался от тоски по родине, заходил к нам с заветной пластинкой "Весны священной" и слушал её на полной громкости, добродушно сопя и похрапывая. Поскольку тоска по родине охватывала его не реже раза в неделю, то я выучил это замечательное сочинение наизусть - вернее, если быть до конца точным, первую сторону - "Поцелуй земли". До второй ("Великая жертва") дело доходило нечасто - обычно меломан бывал унесён в своё обиталище раньше.

У Ж тоже была какая-то поучительная история с "Петрушкой", которого она когда-то слушала в Филармонии, но за давностью лет не помню её сути. В общем, с музыкой Игоря Фёдоровича Стравинского у нас давние и прочные связи, поэтому не стоит удивляться, что мало-помалу ноги сами привели нас к фонтану Стравинского. Это сооружённый в 1983-м бассейн размером 16.5 на 36 метров, в котором установлены пластмассовые фигуры работы Ники де Сен-Фалль, представляющие персонажей балетов вышеуказанного композитора, и движущиеся металлические конструкции её тогдашнего мужа, Жана Тенгли, представляющие чёрт знает что. Сен-Фалль умерла, надышавшись парами красок да полистирола, а отчего умер Тенгли, мне неизвестно, но, полагаю, если бы его затянуло в выкованные им шестерёнки, то это было бы столь же символично.

Итак, уже упомянутые "Весна священная" и "Петрушка", а также "Сказка о беглом солдате и чёрте", "Байка про Лису, Петуха, Кота да Барана", "Жар-птица", "Соловей"... Кому угодно, пусть угадывает, где кто.

Ну, Жар-Птицу-то опознать нетрудно - просто одно лицо!

На фотографиях (не только этих) выглядит это всё несколько жутковато, но на самом деле - бодрит усталого путника и поднимает ему настроение. Конечно, перед Лувром этот фонтан был бы не вполне уместен, а перед Центром Помпиду - в самый раз.

О Центре Помпиду поговорим в своё время, пока только отметим, что эти курятники - вовсе не бытовки таджиков-гастарбайтеров, как мы ошибочно подумали, а высокохудожественная инсталляция.

На покатой площади полно всякого народу - кто песни поёт, 

кто их слушает,

кто голубей гоняет,

а кто занимается самообразованием.

Около Центра Помпиду находится вторая в Париже столовая Flunch (первая, как уже говорилось - в Форуме дез-Аль, а третья - на Монмартре). Перед ней на тротуаре были такие вот росписи.

Наше путешествие завершилось на улице Монморанси, названной так отнюдь не в честь путешествовавшей с троими в лодке собаки, а старинного дворянского рода, давшего Франции отчима короля Людовика VII, 6 коннетаблей и 12 маршалов, а уж всяких там генералов-адмиралов-кардиналов и вовсе без счёта. Генрих IV провозгласил Монморанси вторым по знатности домом Европы (первым, разумеется, были Бурбоны), хотя всякие там жалкие ничтожные Габсбурги и пытались это оспаривать. Дом 51 по этой улице - самый старый жилой дом Парижа (1407-й год). Построил его и жил в нём до самой своей мнимой смерти наш знакомец Николя Фламель. Нынче тут, как и водится, размещается ресторан ("У Мыколы" или по-местному "Auberge Nicolas Flamel").

Покончив с пищей духовной, мы озаботились и телесной, для чего зашли в магазин сети G20. Кому как, но после этого мы решили, что лучше родного FranPrix природа ничего не создала. Впрочем, грех жаловаться - именно там мы приобрели упаковку красного монастырского пива Leffe, которое служило в дальнейшем прекрасным обеденным аперитивом.