Сент-Эсташ

Утром не осталось ни следа ни от вчерашней пасмурной погоды, ни от вчерашних сложностей и трудностей. На этот день на стадии стратегического планирования намечалось посещение ежегодного бала пожарных. Что это такое - никто никогда не объяснял, поскольку, видимо, "бал пожарных" - это такое же простое и основополагающее понятие, как "дискурс" или "серендипность". Мои представления об этом ритуале ограничиваются одноимённым (хотя, как я сейчас выяснил, в оригинале он и вовсе назывался "Гори, моя панночка") старым фильмом Формана, ещё чехословацкого периода, да и из него я смутно помню только каких-то полуголых девиц. Выяснилось, что в этом году поблизости никаких таких балов не проводится, и мы решили, что если будет время и желание - съездим, а нет - так и суда нет. Честно говоря, лично у меня особого желания не было, я бы уж лучше посмотрел, как балерины управляются с брандспойтом, чем как пожарные осваивают па-д'эспань.  В итоге мы так и проманкировали этим мероприятием, поэтому про его сущность ничего рассказать не могу. Может, и зря, но уж так получилось...

Выйдя из дома, мы сразу же ощутили географическую выгоду нашего местопребывания. Ни в какое метро или, пуще того, РЕР впихиваться не надо, вышел - вот тебе и сразу достопримечательности. Сегодня мы пошли по улице Рамбюто на запад, миновали Форум и, оставив по левую руку столь любезный сердцу Жака Ширака наркоманский сад де-Аль, оказались на площади Рене Кассена - юриста и правозащитника, лауреата Нобелевской премии мира. На заднем плане не летающая тарелка, а построенная в 1811-м году товарно-сырьевая биржа.

Рене Кассен чутко прислушивался к нуждам и чаяниям простых людей, и, возможно, именно это аллегорически выражает 72-тонная скульптура Анри де Миллера (Henri de Miller, к жившему чуть посевернее, в Клиши, почти одноимённому писателю-безобразнику Генри Миллеру (Henry Miller) никакого отношения не имеет),

на которую страх как любят забираться дети (взрослые, впрочем, тоже не брезгуют).

Но основная достопримечательность, находящаяся на площади Касена - это, безусловно, церковь Святого Евстафия (Сент-Эсташ). Евстафий Плакида во время охоты узрел между рогов оленя распятого Спасителя и прослыл после этого святым покровителем охотников. Спустя века барон Мюнхгаузен при таких же обстоятельствах узрел вишнёвое дерево и прослыл после этого беззастенчивым вралём. Мда, как меняются нравы, и, увы, не в лучшую сторону.

Сент-Эсташ начал строиться 19 августа 1532-го, когда прево Парижа Жан де ля Барр лично заложил первый камень. Проект приписывается известному итальянскому архитектору Доменико да Кортоне, создателю (в компании с Леонардо да Винчи) знаменитого луарского замка Шамбор. Википедия и другие столь же почтенные источники, впрочем, полагают, что это был Лемерсье... Что ж, если так, то он обскакал по вундеркиндинистости даже Сорбона. Едва ли найдётся другой архитектор, который умудрился спроектировать даже и не собор, а хотя бы курятник больше чем за полвека до своего рождения!

Как бы то ни было, 5 мая 1586-го в Сент-Эсташе главный прево Франции Франсуа дю Плесси крестил своего сына Армана-Жана. Сомневаюсь, что столь высокопоставленный вельможа, кавалер обоих высших орденов (Святого Михаила и Святого Духа), стал бы проделывать это среди рулонов линолеума, мешков с цементом и чумазых гастарбайтеров. Из этого можно заключить, что церковь к тому моменту была построена. Однако же, малютка Арман-Жан вырос, успел стать кардиналом и герцогом де Ришелье-и-Фронзак, успешно прогнать из страны склочную королеву Марию Медичи (её протеже Рубенс оставил на память в Сент-Эсташе пару картин), и только в 1633-м с удивлением обнаружил, что подрядчики весьма успешно продолжают распиливать финансирование строительства.

Государственная машина вращается медленно, поэтому только 26 апреля 1637-го собор прошёл госприёмку. Тем не менее, дождавшись смерти Ришелье, девелоперы в 1665-м заказали проект перестройки знаменитому Лево, строителю Во-ле-Виконта и Версаля, но тогдашний министр финансов Кольбер смету не утвердил.

Кольбер умер 6 сентября 1683-го и был похоронен именно в Сент-Эсташе. Видимо, именно поэтому застройщики долго выжидали и только в 1754-м, когда стало окончательно ясно, что старый скряга не воскреснет и не призовёт всех к порядку, проект Лево всё-таки был осуществлён, хотя с изменениями и в весьма урезанном виде. Благодаря этому долгострою Сент-Эсташ сочетает в себе элементы готической, ренессансной и классицистической архитектуры, но где какая - это уж без меня, пожалуйста!

Сент-Эсташ - не самый большой по площади собор Парижа, но весьма и весьма солидный - 105 метров на 43.5, то есть в первую десятку входит точно. А вот по высоте он уступает, если не ошибаюсь, только Сакре-Кёру - внутри 33 метра 46 сантиметров, а снаружи, похоже, и вовсе никто измерить не сумел - во всяком случае, я данных не нашёл, да и сам с рулеткой не лазил.

Это был самый первый собор Парижа (и Франции), который я когда-либо посетил, да и вообще до этого в католических соборах я бывал только раз пять-шесть. Возможно, именно поэтому он произвёл на меня более чем сильное впечатление. Но, полагаю, Гюго был в этих делах не новичок, тем не менее, и он ставил его на второе место после Нотр-Дама. Не знаю, как во времена Гюго, но сейчас в Нотр-Даме ты находишься в толпе, а в Сент-Эсташе мы были если и не втроём, то, во всяком случае, плотность населения была минимальной.

Как я уже говорил, кладбища и надгробия меня не слишком привлекают, поэтому я не стремился отыскать могилу Кольбера, да и других похороненных здесь известных людей, среди которых мне хотелось бы выделить Жана-Филиппа Рамо.  

Некоторые люди полагают, что "классическая музыка" - это та, которая была до Димы Билана. Для более старших и образованных - "до Битлз," "до Гершвина", или уж для особо продвинутых  - "до того, как Шёнберг и Хауэр изобрели додекафонию". В чём сходятся все, так это в том, что классическими композиторами являются Чайковский и Бах. Это, в общем-то, не так. Классическая музыка на европейском уровне прожила очень недолго - примерно полвека. Величайшими композиторами-классиками считаются Гайдн, Моцарт и Бетховен (последний, из-за прогрессирующей глухоты предпочитая всё более и более громкие звуки, в конце концов и загубил её окончательно). Но до этого, пока на мировых концертных подмостках царствовало барокко, классическая музыка существовала как местная французская, и никто её за пределами Франции и знать не знал. А величайшие французские классические композиторы - это Люлли, Куперен и упомянутый Рамо.

Кстати сказать, Моцарт весьма ценил Рамо - возможно, именно этим объясняется то, что отпевание матери Моцарта проходило именно в Сент-Эсташе. Также здесь отпевали графа Мирабо (как мы помним, первого, кто был, хотя и ненадолго, похоронен в Пантеоне) и баснописца Лафонтена. Из более жизнерадостных процедур, отметим, что здесь, помимо Ришелье, крестили Жана-Батиста Поклена - будущего Мольера, и Жанну-Антуанетту Пуассон, будущую маркизу Помпадур.

Но не только Рамо и Анна-Мария Моцарт связывают Сент-Эсташ и музыку. Здесь находится самый большой (около 8000 труб) орган Франции. Акустика здесь тоже замечательная (проверить не довелось, но верю на слово), поэтому в соборе часто проводятся концерты, а такие звёзды, как Лист и Берлиоз, в своё время презентовали тут свои суперхиты.

В одной из капелл находится композиция Реймонда Мейсона "Фрукты и овощи покидают сердце Парижа", напоминающая о злодействе, учинённом Помпиду и Шираком над рынком Ле-Аль.

Самого Мейсона мы не застали - он умер 13 февраля, ровно за 5 месяцев до нашего посещения Сент-Эсташа. Впрочем, и до этого он вряд ли целыми днями стоял около своего произведения!

Я не очень одобряю французскую привычку пихать современные произведения в старинные интерьеры, но тут, на мой взгляд, получилось очень органично и уместно. Сент-Эсташ, по происхождению своему эклектичный, обладает, видимо, способностью переваривать всё подряд. Ну а мы, кинув последний взгляд на это великолепное сооружение, которое, буде представится возможность, горячо рекомендую для посещения, покинули его и двинулись дальше.